Непогода усиливалась с каждой минутой, Анна добралась до дома промокшей к двадцати двум часам, но в позитивном настроении. Все же снег, дождь и сильный ветер имеют иногда волшебную силу заряжать энергией.
– Аня, к тебе пришли, – сказала соседка сразу в дверях. – Высокий такой парень – иностранец, красавчик, с цветами, тортом.
Анна быстрым шагом молча прошла в общую кухню, где Франк в окружении всех ее соседей оживленно беседовал о политике.
– Франк, что ты здесь делаешь?
Анна растерянно стояла в дверях кухни, не решаясь войти.
– Анна, я вот пришел к тебе.
Франк взял из трехлитровой банки большой букет красных роз и протянул девушке.
– Что это?
Анна еще не могла понять, как Франк оказался здесь, откуда он узнал адрес и как вообще осмелился прийти к ней. Ах, да, Валентина Степановна, она ему проболталась или специально сказала адрес, может, даже посоветовала устроить такой сюрприз. Ну и ладно. Это ведь то, что сейчас нужно, – начать примирение.
– Это цветы. Rosen51.
– Спасибо.
Анна с едва заметной улыбкой взяла букет роз за мокрые стебли и поставила их обратно в импровизированную вазу.
– У меня в комнате есть ваза. Я потом переставлю.
– Садись с нами пить чай с тортом, который принес твой друг, – вежливо предложил сосед.
Секунда, и под ней оказался стул. Ходу назад нет.
– Нам Франк только что рассказывал, как ездил в Великий Новгород к тебе в гости.
– Правда? – Анна с тревогой посмотрела в сторону бывшего парня.
– Мы говорили о демократия, народное вече, свобода, – оправдывался Франк, как всегда, допуская ошибки при склонении существительных.
– Вот если бы Иван Грозный не пошел с опричниной на Новгород, у нас была бы другая страна, – с вытаращенными глазами сказал сосед, чье имя Анна наконец-то вспомнила.
Василий Иванович, так звали небритого мужчину, доцента кафедры сварочного производства какого-то областного техникума.
– К сожалению, историю не переписать, – резюмировал Франк.
Взгляды Анны и Франка встретились.
Анна поняла двойной смысл слов Франка по его тоскливым глазам. Для него переписать историю – это просто начать заново отношения. Как легко. А вот изменить прошлые жизни, вернуться назад, чтобы исправить ошибки, приведшие к череде кармических последствий, – задача невыполнимая. А если еще взять в расчет огрехи текущего воплощения, то можно до конца дней расхлебывать. Франк ведь успел и в настоящем уже натворить. Анна не могла до конца забыть сцену насилия на кухне.
А что, если бы стало возможным переписать прошлое? Что, если бы кто-то изобрел механизм или особую технику регрессивного гипноза для изменения событий в прошлых жизнях? Тогда, отправившись в момент принятия рокового решения, можно было бы поступить осознанно и не сотворить кармический долг для отработки в следующем воплощении.
Где бы они оказались с Франком сейчас, если бы удалось изменить историю?
Анна пила чай, ела торт, но мыслями была далеко. Ей слышался звук ветра в пустыне, песни на забытом древнем языке. А перед глазами мелькала картина, как в состоянии между жизнями на сеансе регрессии: два брата, несогласные друг с другом, смотрят в глаза, преисполненные раздором, разворачиваются и уходят в разные стороны.
«К сожалению, историю не переписать».
Соседи ушли. Анна положила остатки торта в холодильник, помыла тарелки. Франк продолжал сидеть на кухне, рассказывая про книги, которые прочел в больнице. Тянул время. Затем помог донести банку с цветами в комнату Анны, где она переставила розы в вазу. Когда уже не нашлось повода остаться, он решился:
– Ты не будешь возражать, если я тебя поцелую перед уходить?
Анна посмотрела ему в глаза.
– Я так и не научила тебя говорить правильно.
– Так учи меня лучше, – сказал Франк и принялся жадно целовать Анну в губы.
Все мысли ушли, голова отключилась, тело перестало подчиняться разуму и перешло под управление крепких здоровых рук, обхвативших хрупкую девушку.
Не было больше Лизы и Амалариха, не было офицера СС и Герамунда.
Была она – Анна, и был он – Франк.
И больше ничто не могло стоять между ними.
* * *
– Франк, ты уже уходишь? – пробормотала Анна.
– Мне нужно домой, успеть одеваться и приготовиться к лекции.
Только начало светать, Анна посмотрела на время в телефоне и накрылась одеялом. В 6 утра вставать так не хотелось.
Франк быстро оделся, сел на край кровати, взял тоненькую ручку Анны в свои широкие, как листья подсолнуха, ладони и нежно поцеловал ее в уголок рта. Анна улыбнулась, не открывая глаз.
– Я тебя очень люблю, моя маленькая птичка, – тихо, как мог, сказал Франк.
Не дождавшись ответа, Франк еще посидел некоторое время рядом. Только звук хлопнувшей дверной щеколды дал знать, что он ушел.
Все случилось само собой. Анне не пришлось действовать первой и брать штурмом гору – Франк сделал шаг сам. И что главное, в нужный момент. Быть может, он почувствовал, что время для обнуления отношений пришло и стоит попробовать начать заново.
* * *
Проспав первую пару, Анна сразу пришла на вторую, лекцию Франка.
Молодой профессор Шольц сиял энергией. Гладко выбритый, в тщательно выглаженной белоснежной шелковой рубашке, заправленной в черные классические брюки с ремнем со строгой металлической пряжкой. Новая модная оправа очков подчеркивала его прямой нос и широкие скулы. Осознавая свою привлекательность, Франк поглаживал себя по подбородку и осматривал собравшуюся публику, состоящую в основном из студенток.
Заметив Анну, Франк еще более воодушевился и взглядом попросил ее пересесть с заднего ряда поближе к нему.
Когда Франк начал лекцию, все стали внимательно слушать, кто-то начал записывать на телефон. Но только не она. Улавливая каждый жест, каждое его движение и взгляд, Анна ловила себя на мысли, что знает этого человека целую вечность. Но, пожалуй, впервые за тысячи лет между ними появилась надежда на гармоничные отношения. Еще никогда они не были так близки в прошлых жизнях, как теперь, еще никогда они не приходились страстными любовниками друг другу. Эта мысль подогревала Анну изнутри. Ей хотелось немедленно убежать с Франком туда, где их никто не спохватится, вновь оказаться в его объятиях, забыв не то что прошлое, но и настоящее, всю себя, раствориться в нем. А пока приходилось мучительно сидеть рядом с ним, покусывая губы.
